Подлодки адмирала Макарова - Страница 39

— От него какой-то шум вообще есть? — спросил капитан. — Скрип корпуса, плеск воды. Подвсплываем, чтоб он нас видел, и расходимся справа.

Лодка подняла над водой рубку. Когда до парусника осталась сотня саженей, Берг распорядился:

— Стоп, машина. Полная тишина. Слушать в отсеках.

«Александровка» по инерции скользила к левому борту парусника. Внутри ее замерли движения и звуки, остались лишь тихое шипение пара в машине да стук сердец.

Парусник саженях в двадцати отозвался тихим шелестом воды и нудными скрипами корпуса, когда оказался на левом траверзе.

— Средний вперед. К прискорбию, услышать загодя парусное судно мы не в силах. То бишь всплытие на перископную глубину всегда есть лотерея, — озвучил Берг неприятный вывод.

— Ваше благородие, разрешите пройти в центральный пост? — обратился кто-то из матросов носового отсека.

Ничем не примечательный боцманат держал врачебный саквояж. Капитан припомнил, что в обязанности этого члена экипажа по совместительству входит фельдшерство. Из сумки тот достал стетоскоп.

— Так что прикажите дать стоп машине и приложите трубку к борту лодки, ваше благородие. Море в ней слышно.

Берг прислонил стетоскоп и прижал ухо. В него ворвался грохот машин.

— Стоп, машина. Полная тишина.

Звуки моря, не заглушаемые двигателем, зашептали на многие голоса. Капитан уловил винты не менее двух пароходов, находящихся вдали. Причем он слушает стенку, выходящую не наружу, а в воду главного балласта.

— Средний вперед. Всплытие, — Берг вернул стетоскоп матросу. — За находчивость хвалю, братец. Получишь награду.

По возвращении к заводской стенке «Александровка» немедленно пошла на Мортонов эллинг для снятия горелого мотора, а Макаров потащил коллегу к «Щуке», на которую подготовили торпедные аппараты под отечественное шестнадцатидюймовое изделие Пилкина и компании.

— Глядите, Александр Маврикиевич. Нужно ваше знание лодки, дабы правильно распределить нагрузку. С «Ерша» торпеду сниму, он с ней едва ходит под водой, кренится, как убогий. Чаю, «Щука» торпедную стрельбу освоит, тогда у нее станется и минное, и торпедное вооружение.

После большой лодки «щучьи» отсеки показались тесными. И все же от нее повеяло чем-то родным. Первую подлодку, как и первую женщину, не забыть.

До замерзания Балтики успели провести учебные пуски русских торпед с духовыми движками и отправить их на доработку. «Александровка» сходила на новом электромоторе до Гельсингфорса и обратно. Берг скрепя сердце согласился поставить по паре кронштадтских пятидесятисильных моторов на «Мурену» и «Барракуду». На этом трудный сезон 1871 года завершился.

Незадолго до Рождества к подводникам пробился странноватый человек с добрым, немного насмешливым лицом, украшенным пышными закрученными усами.

— Александр Николаевич Лодыгин, изобретатель, — представился гость и едва не был послан Макаровым в голубые дали. Бесноватых выдумщиков вокруг подводников крутились целые стаи. Однако у Лодыгина нашелся документ, из-за которого его пришлось хотя бы выслушать, — личное рекомендательное письмо адмирала Литке. Оказывается, изобретатель вел свой род от самого кого бы вы думали? Андрея Кобылы! По совместительству родоначальника дома Романовых, что придавало творениям Лодыгина несомненную практическую весомость.

Не желая позориться перед унтер-офицерским составом, Берг увлек изобретателя домой, глазами извинившись перед Марией за испорченный вечер. Шумный и общительный самородок осчастливил анекдотами из пехотного училища, заверил, что с армией порвал и вышел в отставку, дабы прочно посвятить себя ниве изобретательства. Не успела служанка Варвара принести на стол хотя бы чашки, он был немедленно завален чертежами и рисунками.

Лодыгин осаждал Военное министерство, Академию наук, Морской технический комитет и даже бог знает сколько …юродного родственника своего Государя Императора одновременно несколькими прожектами, убеждая в их незамедлительной полезности.

Минут двадцать Александр Николаевич рассказывал про электрическое будущее воздухоплавания благодаря изобретенному им электролету. Как только казна, или Военное министерство, или Морское ведомство, или академия, ну, в крайнем случае, лично самодержец выделят ему необходимое ассигнование, уж будьте покойны, в воздухе станет не протолкнуться.

Переждав первый шквал словесного извержения, Берг поинтересовался, почему паровой двигатель к полетам не годен.

— Как же, как же, сударь. Тяжеловата машина-с. Особенно коли подсчитать вес котла, топки, конденсатора и воды.

— То есть массу электроаккумуляторов вы не учли. Так вот, паровая машина потребляет два фунта мазута в час на индикаторную силу. Вес аккумулятора в расчете на ту же отдаваемую мощность равен примерно ста фунтам. То есть по отношению мощности к массе установки гальванический мотор хуже в пятьдесят раз. На корабле, например, вес топлива или аккумулятора многократно превышает вес мотора. Батареи к пятидесятисильному электродвигателю весят около десяти тонн. Тяжеловата птичка выходит.

Лодыгин опустился на стул точно подстреленный.

— Как десять тонн?! Не может быть… Изобретут же легкие аккумуляторы.

— И я на это уповаю. Как только в двести раз полегчают, удача непременно к вам придет. А пока не след зря беспокоить Его Императорское Величество. У вас есть другой подобный прожект?

Изобретатель не отреагировал на очевидную издевку в слове «подобный», смахнул вдруг потерявшие ценность расчеты «электролета» и достал рисунок человекоподобной фигуры.