Подлодки адмирала Макарова - Страница 57

Прислал каблограмму Берг. Поздравлял с возращением из мертвых и желал подольше задержаться в этом мире. Весть о героической гибели «Акулы» и ее воскрешении в Питере наделала шума.

«Константин» неторопливо нес смерть к Батуму, вахта до слез напрягала глаза, высматривая дымы, а командир напряженно обдумывал странное поведение великого князя. Слабый флот, ему подчиненный, побеждал сильного врага, и это отчего-то сильно беспокоило верховную власть. До такой степени, что второй чин державы самолично примчался натянуть поводья. То ли англичан боятся как большую заморскую буку по старой памяти, то ли короткая победоносная война рассчитана на подвиги других. Та же Святая Анна четвертой степени — насмешка. Конечно, ордена по старшинству надобно получать, от «Аннушки» и выше. Но Бергу сразу «Владимира». Нет, для Александра Маврикиевича не жалко, он сто раз заслужил царственную признательность. Но почему капитанам, добившимся самой большой победы в эпоху брони и пара, по младшей «Анне»? Матросам и унтерам только от адмирала «спасибо» да по пять рублей. Стало быть, ордена и звезды ждут других, достойных, коих ради нарочно эта война затеяна.

Дым обнаружился ближе к Батуму, поутру, когда мазут переливался в «Акулу». Заглотав последние капли, лодка отдала швартовы. Макаров отправил на нее командовать Лещенко: пусть мичман набирается опыта.

Капитан турецкого парохода при виде «Константина» и двух субмарин мигом отправил команду к шлюпкам, даже флаг не спустив. Русская призовая команда неторопливо заняла брошенное судно, оценила груз, подняла давление в котле, и новое приобретение РОПиТа взяло курс на Севастополь.

— К бухте идти прикажете, ваше благородие?

— Ждем, лейтенант. Экономим мазут и уголь. Шлюпки часа за три догребут до порта. Если там стоит смельчак, которому мы достойны внимания, сам выйдет. Время на нас играет. Пусть приз подальше убежит.

Дымы показались часов через шесть, зато сразу три. Решительно двигались в сторону «Константина». Возможно, турки опасались нового минного заграждения, не ведая, какую предупредительность к ним проявил генерал-адмирал, и надеялись спугнуть минзаг. Когда проступили очертания броненосного корпуса, Макаров понял, что разинул рот на слишком крупную рыбу. За железным османом коптило небо нечто некрупное, но явно скоростное и броненосное.

— Удираем, лейтенант. Сигнальте лодкам следовать рядом с нами, по приближении эскадры развернуться и встретить торпедами. Но удираем не торопясь. Катерам готовность. Их тоже будем спускать. Против трех кораблей задействуем все силы.

«Константин» развил девять узлов, субмарины пристроились по бокам. Турки разогнались до одиннадцати или двенадцати, быстро сокращая расстояние. Броненосец выстрелил первый раз миль с двух.

— Приглашение к знакомству. Принимаем, Олег Васильевич? Сбрасывайте до шести узлов, катера на воду. Лодкам — зайти вперед, развернуться и атаковать.

Личное изобретение капитан-лейтенанта позволяло спустить катера на шести узлах. Но для подъема необходимо полностью сбросить ход — тут ничего не поделаешь.

С мостика «Константина» неудобно наблюдать, что творится за кормой. Макаров повесил бинокль на шею и вышел на палубу.

Под ярким майским солнцем катера с красными днищами и желтым верхом споро хлопались в волны. Трубы дымят, пар уже рвет стенки котлов. В центре каждого маленького кораблика — по одной духовой торпеде Уайтхеда — Пилкина. С богом!

Капитан-лейтенант проследил за скорлупками с щемящим сердцем. Не подлодки — от опасности в глубину не уйдут. За толщей воды от снаряда не спрячутся. В Севастополь не вернутся, угля на каждом не больше полтонны, бочонок воды и ни крошки еды. В каждом офицер-гардемарин, кочегар, рулевой и минер. Говорить «осторожнее» — пустое дело. Глаза горят, зубы блестят. Утонут, а турка прихватят на дно.

Меж тем субмарины описали циркуляцию и нырнули под перископ, пропуская «Константина» и дожидаясь цель, до которой осталось меньше мили. Мощное баковое орудие броненосца огрызалась каждую минуту, от нее отбрехивалась короткая шестидюймовая пушка «Константина».

Турки первыми добились попадания. Русский пароход судорожно вздрогнул, приняв снаряд кормой. Орудие смолкло навсегда, повалил черный дым.

Лещенко не мог и не должен был это видеть. Он целился в правую скулу османского корабля, казематы которого начали бегло стрелять по катерам и перископам. Броненосец куда меньше, чем «Мессудие», вроде бы пароход-корвет типа «Мукадеш-Хаира» около трех тысяч тонн водоизмещением, но он не спит в ожидании торпеды, как в Золотом Роге, а мчит и плюется огнем.

— Первый, пли! Второй, пли! Погружение на шестьдесят футов! Полный вперед! Лево руля!

Перед тем, как вода поглотила перископ, мичман глянул вдоль борта жертвы. Там два других корабля в кильватере, явно меньше, но не разобрать какие.

К шумам винтов корвета примешался отчетливый глухой удар, но не взрыв. Лодка продолжила левую циркуляцию, турок уже за кормой, взрывов нет. Когда время вышло, и с безнадежной очевидностью стало ясно, что обе торпеды ушли «за молоком», рвануло от души.

— Что за твою мать! Всплываем под перископ!

Макаров в бинокль с «Константина» наблюдал следующее. Пенный след первой торпеды оборвался прямо под передней частью правого борта… и ничего не произошло. Вторая торпеда отправилась за корму корвета. Затем отстрелялся «Тунец», и снова Аллах помог своим правоверным. Торпеда ударила небольшой броненосец у самой кормы, и он остался на плаву, постепенно отставая. На прощание корвет всадил последний снаряд в «Константина». Капитан-лейтенанта сбило с ног. Рухнула дымовая труба. Пожар на корме разгорелся с новой силой.