Подлодки адмирала Макарова - Страница 64

В Севастополе, снова ставшем практически прифронтовым городом, начались перебои с мазутом. Скипидара — малодымного топлива — не было отродясь. Поэтому тайное движение доступно лишь электрическое.

Увесистое уханье винтов, приблизившееся с запада, заставило команду убрать якорь, дать малый ход и подвспыть под перископ. Остановить купца на проверку документов — и речи нет. Суда, способные гнать двенадцать-тринадцать узлов, ныне чаще всего удирают. На лодках по-прежнему нет пушки, которой можно пугнуть сильнее и с мили достать. Придется действовать грубо, убедившись, что в перископе турецкий пароход.

Рубку всплывающей субмарины с его мостика увидели, когда осталось меньше мили. Капитан закомандовал «лево руля», забирая мористее, но против него действовали неумолимые законы геометрии.

Представьте себя средь дороги на пути мчащегося экипажа. Возница поводьями направит лошадей в сторону, они повернут переднюю ось, задняя отправится следом. У парохода руль под кормой, вращаемый на увесистой оси, именуемой баллером. Для обхода препятствия в сторону уходит не форштевень, а задняя часть. В перископ отчетливо видно, как нос неохотно обращается к открытому морю, а корма быстро смещается в противоположную сторону. Корпус постепенно становится бортом к лодке, продолжая приближаться. Не производя особо мудреных действий, Ланге довернул немного вправо и, дождавшись приближения миделя примерно на полтора кабельтовых, пустил торпеду, заранее установленную на малую глубину — сажень.

Ставшая привычной картина варварского уничтожения гражданского корабля перестала впечатлять подводников. В сущности, все всегда одинаково. Деревянные корпуса пароходов разлетаются на куски от взрыва сотни фунтов пироксилина под ватерлинией. Переборок нет, лавина воды заполняет трюм. Часто вдобавок рвется и котел, в котором ради скорости давление поднято до предела.

Ланге по большой дуге против часовой стрелки обогнул гибнущего турка на поверхности, от души надеясь, что в Батуме заметят бесчинство и вышлют канонерку. Кондукторы начали разводить пары. Из борта вылетела темная душистая струя продувки бака гальюна.

Нарочито дымя трубой и не погружаясь, «Катран» лег в дрейф за деревянным боновым заграждением. Не заметить нельзя, достать трудно. Когда батареи зарядились, Ланге подумывал уходить. Над двумя явно военными пароходами курились дымки, но достаточно долго никто не пытался выйти показать себя. Лишь спустя четыре часа после гибели утреннего турка вахтенный заметил движение сильно пыхтящей канлодки. Опасная игра началась.

Османы сами ограничили свой маневр, оставив меж бревен около полукабельтова. Подводная лодка выдвинулась под перископ аккурат к этому проходу. Немедленно в воду лег снаряд, изрядно тряхнувший ее корпус. До броненоски примерно треть мили, она по артиллерийским меркам бьет в упор. Одно повреждение — и «Катран» не сможет находиться под водой, а значит — обречен. Тогда Ланге принял весьма необычное решение, скомандовав «полный вперед», «лево руля», «срочное погружение», «убрать перископ» и «приготовиться к торпедной атаке». На минуту на лодке не осталось ни одного моряка, чьи руки что-нибудь не нажимали, поворачивали или отворяли, даже сам командир приник к нактоузу, помогая рулевому выдержать курс. Затем, поворачивая лодку вправо, он с шагом в три градуса щедро выпустил три торпеды.

Снаряды броненоски рвали море над головой. Палуба ходила под ногами, лопались электролампочки. Но с каждым десятком футов росла безопасность.

Наконец, сверху с промежутком шесть секунд грянули мощные взрывы. Третья торпеда не отозвалась. Капитан-лейтенант остановил погружение и приказал отойти на полмили, сбавив ход до среднего. Канонада смолкла, слухач рискнул надеть прибор и доложил, что винтов канонерки он не чует.

— Имеем шанс, господа, войти в летопись истории как авторы первой подводной атаки без перископа. А если не попали, войдем туда же как болваны. Сейчас узнаем, насколько благосклонна судьба.

Больше всего капитан опасался, что вражеский командир, увидев взрывы торпед, дал команду «стоп, машина», и комендоры осматривают море в поисках перископа, чтобы тотчас накрыть лодку огнем целого борта. В этот день высшие силы оказались на русской стороне. Броненоска отсутствовала на поверхности на все триста шестьдесят градусов обзора. Стало быть, улетела в небо. Или под воду нырнула, Аллах знает этих хитрых осман, что у них на уме.

Неугомонный Ланге велел вернуться к заграждению. Вторая торпеда взорвалась, очевидно, под бревнами. Что-то там турки нагромоздили посерьезнее цепи, раз детонировало. Паровой буксир, явно назначенный полностью перекрыть рейд при опасности, дал крен, а суетливо сбегающие с него турки красноречиво объясняли своим поведением, что служба кораблика закончилась.

На внешнем рейде за бонами стояли грузовые пароходы и собственной персоной «Интинбах», избежавший гибели в Золотом Роге и у Сухуми. Бог троицу любит…

Слушая доклады о мелких повреждениях, течах трубопроводов и сальников, капитан-лейтенант понимал, что надо соблюдать осторожность. Еще две-три дюжие встряски, и лодка станет беспомощной безо всяких попаданий. Поэтому он выровнял лодку по прямой к броненосцу и опустил перископ.

Афера, авантюра, безумие, иначе не назвать. Береговые орудия близко. На «Интинбахе» курится труба, значит, большая часть экипажа на железе. Нелепая носовая башня не повернется, но, всплыви чуть раньше, можно получить залп из казематов борта. Чуть позже — лодка врежется в борт броненосца и затонет, чуть поцарапав ему краску. Простора для маневров нет ни малейшего. Слева толстые цепи, на которых качаются бочки. Справа топорщатся дрова заграждения с навитыми под ними сюрпризами.