Подлодки адмирала Макарова - Страница 86

— Доселе никто на субмарине сквозь мины не ходил. Теперь вообразите, дражайший Феликс Викторович, что минреп не скользнет вдоль, а зацепится за горизонтальный руль. Лодка его потянет, потянет, там, глядишь, мина о корпус и бахнет. Какой, позвольте спросить, слой воды защитит?

Старпом глянул на Макарова диковатым взором, подивился, как с такими мыслями командир решил двигать под заграждением, но сдержался и смолчал. На все воля Божья.

Минуты тянулись чудовищно медленно. Даже спокойный с виду Макаров то и дело поглядывал на секундомер. Пусть второпях минзаги бросили всего одну нитку рогатых адских машин, нужно уверенность иметь, что ее минули. А то всплывешь и прямо напорешься.

В отсеках тишина. Едва слышно гудение одного электромотора на малых оборотах, второй застопорен вовсе. Где-то капает вода, чуть шипит воздух, стравливаясь из какой-то прохудившейся системы. Поскрипывают шпангоуты прочного корпуса. На опытовых погружениях лодка глубже ныряла, но и на девяноста футах нешуточное давление. Приглушенно светят лампы, тлеют огоньки — у образа и на сжигателях водорода. Через борта начинает доноситься еле уловимый шепот моря. Такой мирный, словно нет войны и коварных шаров со взрывчаткой.

Скрежет минрепа по левому борту прозвучал как гром.

— Стоп, машина! Средний назад! Лево руля.

Трос скребет в обратную сторону. Затем звук пропадает. По лодке проносится вздох облегчения, но радоваться рано.

Макаров командует вперед и чуть правее. Иллюминаторов нет, да и не помогут они в кромешной тьме. Нужно чувствовать лодку, быстро считать, на сколько корпусов она сдала назад, угадать пространство меж минрепами. Боцман, беззвучно шевеля губами и обливаясь потом, перекладывает рули — во время реверса «Лосось» чуть подвсплыл, приблизившись к рогатой смерти у поверхности.

Снова нервный путь вперед. Кабельтов, два, четыре.

— Стало быть, нам удалось, господа. Средний вперед.

Продвинувшись еще на полмили для страховки, подлодка всплыла и взяла курс в бухту Гохланда. Слева по борту мелькнули рубки двух подлодок по ту сторону заграждения и маяк на скалах южной оконечности острова. «Лосось» обыденно стал под загрузку торпед, будто полчаса назад ничего не случилось, жизнь экипажа и корабля не висела на волоске.

Недавно вернувшиеся командиры минзагов, увидев лицо Макарова, пожалели, что родились.

— Отставить прием мин, господа, — каперанг с трудом себя сдерживал. — Выгрузить немедленно. Протралить проход южнее Гохланда, который почему-то забыли оставить. Кстати, кто командовал посудиной, завалившей минами проход?

Мичманы и гардемарины смолчали, недовольно зыркая на моряков с «Лосося», зачем-то присутствующих на разносе старших по званию и сжимавших винтовки. Лицо одного из минеров дернулось, устраняя сомнения.

— Фамилия, мичман?!

— Синявин, ваше высокоблагородие.

Тот самый, что с Черноморского флота гардемарином изгнан. Глядишь, здесь призвание нашел. Только случилась неприятность, именуемая войной, и дерьмо вылезло наружу. Недобросовестность с трусостью отлично уживаются.

— Рапорт на предание морскому суду я напишу по окончании боев. Вы и вы, — Макаров ткнул в двух капитанов рядом с Синявиным. — Втроем очищаете проход, на котором не должно быть мин и два часа назад взорвалась русская подводная лодка. Я принял торпеды и выхожу следом. Если хоть один увалится с курса на минный проход, расстреливаю за трусость в бою. У меня над водой девять узлов, на ваших плотах не удрать. Бегом! Остальным продолжать минирование в северном направлении.

— Но, ваше высокоблагородие, пришел приказ закрывать до Эстляндии…

— Вам подробно объяснить, офицер, что я думаю о вас, вашем командовании и всем минном доме терпимости? Непременно, но позже и в присутствии генерал-адмирала. По начальному распоряжению все мины стоят к Финскому княжеству?

— Никак нет, но…

— Отставить. Новый приказ исходит из выполнения первого. Адмиралтейство не знает, что вы колупались пальцем в корме, а не мины ставили.

Оставшиеся три капитана минзагов переглянулись, самый молодой вздохнул:

— Как раз англичане на север подались.

— А вы хотели ставить мины в Фонтанке, гардемарин? Чтоб вас никто не обидел?

— Виноват, ваше высокоблагородие.

— То-то же. Прослежу за тралением и к вам забреду.

— Вашвысокбродь, — оттарабанил запыхавшийся вестовой. — Господин комендант вас срочно просят.

Метнув последнюю глазную молнию в минеров, Макаров зашагал к коменданту порта. Тот показал рапорты с обоих маяков. Север докладывал, что британская эскадра собралась в кучу милях в семи-восьми в сторону Гельсингфорса у самого минного заграждения, на котором взорвался старый пароход. Несмотря на сумерки, там вовсю идет траление. С южного маяка доложили, что поблизости от него собрались три оставшиеся лодки.

Что-то недоброе мелькнуло в насупленных бровях коменданта. Сомнения разрешил молодой романтичный лейтенант, о которых поэты пишут «Юноша бледный со взором горящим». Он испросил разрешения обратиться, потряс руку подводнику и горячо произнес.

— В прошлую войну англичане превратили наш форт в груду щебня, погубив изрядно людей в гарнизоне. Вы отогнали варваров! Ныне они боятся ваших торпед и тщатся найти путь в обход. Земной поклон вам, ваше высокоблагородие.

— Извольте заняться делом, лейтенант! — рявкнул комендант.

Вот и прояснилось. Для подполковника последний шанс продвинуться по службе и сбежать с опостылевшего острова — пострелять по британцам. Сколько православных погибнет в огненной потехе — не столь важно. Бабы нарожают…