Подлодки адмирала Макарова - Страница 11

— И еще шестьдесят тысяч на продолжение опытов. Бурачека ругал? Степан Онисимыча. Как же-с. Любителю зело прискорбно слушать, когда морской инженер, спроектировавший десятки корпусов, тычет его носом в мелкие технические грехи, как котенка в сцаки. Беда в том, что Александровского Его Императорское Величество похвалить изволили. Оттого он возгордился, но транец от кранца не научился различать. Вдобавок фотограф тишком ставит на лодку критикованный им вдрызг водотрубный котел на жидком топливе, сиречь паровую машину Бурачека-Шпаковского.

— То есть в надводном положении лодка Александровского будет двигаться как пароход?

— Вы недооценили упорство фотолюбителя, любезный Александр Карлович. Из котла пар пойдет в цилиндры машины, она будет крутить нагнетатель, он качать воздух в баллоны, оттуда в цилиндры главного двигателя и лишь с его вала на винт.

Берг перевел. Американцы сначала не поверили, потом заржали. Том наивно спросил:

— Сэр Алекс, почему не подать пар с котла непосредственно в цилиндры рабочего двигателя? Нагнетатель, баллоны — столько потерь!

— Тогда пришлось бы признать правоту Бурачека. Неприемлемо-с! — присоединился к общему веселью Герн после перевода вопроса чернокожего механика.

Лодка генерала превосходила неуклюжее творчество фотографа с филологом как фрегат галеру. Опыт постройки трех субмарин и инженерная грамотность разработчика просматривались в каждом узле.

Корпус веретенной формы подкупал законченностью линий. Где глазу не зацепиться, там и вода не задержится. Круглая надстройка на миделе была единственной, в отличие от проекта Александровского с двумя башнями. И, конечно, «четверка» Герна была гораздо мельче. В длину примерно вдвое.

Похлопывая по стальному боку с рядами заклепок, генерал с удовольствием рассказывал:

— Надводное водоизмещение получается около двадцати пяти тонн, на порядок меньше, чем у художника. Тем самым рассчитываю устранить главный недостаток его воздуходувного проекта — малую скорость при той же силе машины. Ежели смогу обеспечить хотя бы два-три узла, гидропланы обязаны сносно держать глубину.

— Хотелось бы, — подтвердил Берг, запрокинув голову. — Я читал, что с застопоренным движителем добиться равновесия на глубине не удалось.

— Так и есть. С глубиной растет давление. Корпус не бывает жестким, как камень, он сжимается, уменьшая объем вытесняемой воды, стало быть, лодка проваливается. Посему под водой надобно иметь нулевую плавучесть и менять дифферент гидропланами на ходу. Для погружения корма поднимается, и судно уходит вниз с дифферентом на нос. Корпус двойной, как в испанских подлодках. Главная систерна и баллоны со сжатым воздухом вмещены в пространстве меж внутренним корпусом с бронированными стенками и тонким наружным.

— Нечего возразить, Константин Борисович, — Александр тронул рукой винт. — Расскажите о силовой установке.

— Это моя гордость. Первая русская паровая машина на подводной лодке. Мощность шесть индикаторных сил, котел с топкой для твердого и жидкого топлива с давлением четыреста сорок фунтов на дюйм, холодильник. В надводном положении пользуем скипидар или другое жидкое топливо. Под водой — особые медленно горящие брикеты, выделяющие кислород. Либо тот же скипидар, к нему сжатый воздух из баллона.

Берг пересказал по-английски. Джон пожал плечами — слишком хитрая конструкция. Томас поинтересовался, не потравится ли экипаж газами.

Герн залез на корпус. Верхняя часть обшивки оставалась незакрытой. Он показал на крепление духового клапана.

— Сгоревшие газы наружу выводятся.

Александр тоже залез на корпус и осторожно спустился в люк. Обратил внимание, что лодка внутри разделена двумя переборками на три отсека.

— Впечатляет, Константин Борисович, — раздался изнутри его голос. — Как есть впечатляет. Особенно продуманность приборов и механизмов.

Он вылез из лодки и спустился по трапику.

— По вашему тону, коллега, слышу возражения, рожденные в глубине души, но не высказанные. Позвольте полюбопытствовать, чем не угодил.

Берг внимательно посмотрел на генерала. Очень тонкий момент. Нельзя задеть хорошего человека критикой его детища, обидеть лицемерием тоже нехорошо. Как найти тонкую грань?

— Смею ли я? Вы четвертую машину строите, а я лишь любитель и в начале пути.

— Полноте. Вы — моряк и в бою побывали. Не тяните.

— Так и быть. Не взыщите. Начну с размерений. Шестисильная машина для тихоходного судна в двадцать пять тонн достаточна. Но под водой водоизмещение вырастет, как и сопротивление, — рубка начнет тормозить. Для большей машины нужен корпус просторнее, как у Александровского и даже поболее.

— Разумно говорите, Александр Маврикиевич. Только перед вами — первенец подводного парового плавания. Коли заработает все по чину, примусь за крупную лодку.

— Второе. На беду пришлось нам с Томасом побывать в машинном, когда его вода заливает. Это — ад. В железном чреве «Монитора», на две трети в воде сидящего, и безо всякой поломки не многим лучше. Честно скажу, не верю в успех парового мотора под водой. Разве что дымовую и вентиляционную трубы над волнами выставить.

— Наладим со временем. Оттого первая паровая лодка маленькая. Дешевле грехи исправлять.

— Далее, — продолжил неугомонный Берг, замечая ухудшение настроения генерала. — Тепловой или газовый мотор под водой неизбывно пузыри дает, что у фотографа, что у вас. Даже если топку закрыть и на остаточной силе пара идти, непременно избыток давления за борт уйдет. Скрытность, главное благо потаенного судна, тем утрачивается. Посему не вижу под водой ничего, кроме гальванического мотора, питаемого батареей, которая получит заряд от паровой машины при всплытии.