Подлодки адмирала Макарова - Страница 3

Отсутствие звездочек, грубая одежда привычных к большой дороге людей и характерный профессиональный взгляд выдавали в них хедхантеров — охотников за головами, отлавливавших дичь, за которую власти городов и штатов назначали награду. Небритая физиономия ковбоя с фингалом под глазом замечательно подходила к плакату со словом «разыскивается» и суммой вознаграждения в тысячу долларов. К тому же у охотников имелись «кольты» и винчестер, а парень в стетсоне выглядел голым без оружия.

Он же первым прервал молчание, хотя остальных мужчин совершенно не тянуло на разговоры.

— О'кей, парни. Вы с флота Соединенных Штатов.

— Нет, белый. Форму купили на распродаже, — продемонстрировал Том свой сварливый характер.

— Тебя не спросили, уголек. Думаешь, вам права в Конституции написали, сразу вякать можешь?

Толстяк дернул за цепь.

— Заткнись, Малыш Джон. У тебя единственное право — на веревке болтаться. Завтра ты его получишь.

— То — завтра. А сегодня я полноправный гражданин Соединенных Штатов.

— А пару лет назад был гражданином Конфедерации? — спросил Берг, услышав тягучие южные нотки. — Откуда?

— По-разному. Тиксас, Флорида, Луизиана, Миссисипи.

— И там ты тоже в розыске, — поддакнул конвоир.

— Куда податься герою войны после демобилизации? Не к синим же.

— Где ж ты нагеройствовал? — полюбопытствовал Александр.

— На флоте, — с вызовом заявил бандит, показывая своим видом: ну и ввалили же мы вам. В действительности дело обстояло наоборот.

— На каком? Плавал между почтовыми каретами и банками?

— Обижаете, сэр. Броненосец «Вирджиния», наводчик девятидюймового орудия левого борта.

Русский впервые почувствовал прилив интереса.

— И до какого времени пришлось нести службу?

— Известно. До мая 1862 года. — Ковбой закинул ногу на ногу. — Мы в марте накостыляли вашим у Хэмптон-Роудс, двух затопили, двух забили до смерти. «Вирджиния» стала на ремонт в Норфолке. До сих пор, наверно, стоит. А в армии генерала Ли мне не понравилось. Сухопутные крысы ничего не смыслят в настоящей артиллерии.

— И ты поменял девятидюймовый калибр на сорок пятый, — догадался Берг. — Выходит, ты — наш союзничек, грабил тылы южан, помогая федеральной армии?

— Не без этого, — гордо заявил канонир.

— После войны начал пакостить севернее: на Великих равнинах и на Восточном побережье, — хмыкнул горилла. — Партизан, мать твою.

— Что же делать? — ковбой развел руками, цепь звякнула. — После войны на Юге бедно. Надо восстановить справедливость. А вы, сэр, где нашивки заработали?

— На забитом насмерть «Мониторе», который не получил ни одной пробоины. Вы героически смылись, не прорвав блокаду.

— Ни хрена гребаного не понимаю, — ковбой почесал щетину. — Я лично положил вам три ядра ровно под ватерлинию. Стреляли и болванками, и разрывными. Не думайте, сэр, Малыш Джон зря не хвастает. Все же интересно — почему?

— Нет никакой загадки. Видел, какой низкий у «Монитора» надводный борт? Меньше двух футов. Как плотик. Он весь такой. Подводная часть гораздо уже надводной. Твои ядра проходили через несколько ярдов воды. Если и достигали обшивки, то вежливым стуком в дверь, а не таранным ударом.

— Черт! Получается, вода — лучшая броня. Бесплатная, и ее везде завались.

— Не совсем, — Берг с усмешкой посмотрел на уголовного теоретика судостроения. — В России в сороковых годах взрывали подводные заряды в пяти-семи футах от деревянных судов. Их разносило в щепки. Вода бережет от ядра. Ударную волну от пороха проводит. Коварная, брат, стихия.

— Не о том заботишься, Малыш, — хохотнул толстый конвоир. — Думай, что завтра Святому Петру скажешь.

— А, ему говори, не говори, все одно дорога в ад. Про пушки и корабли с ним языком не зацепишься.

— Скажи, Джон, — наклонился к нему Александр. — Если бы тебя не списали на берег, ходил бы до сих пор или все же переметнулся к бандитам?

— Честно — не знаю. Да и грабитель из меня никакой. Лишь раз подфартила удача, и то я здесь, — ковбой показал на соседей. — Лучше бы с кораблем отправился на дно. Говорят, с пузырями душа прямиком уходит к Богу.

— Тогда запасай пузыри, — угрюмо рявкнул доселе молчавший охотник. — Завтра понадобятся.

Тем временем поезд одолел подъем. Справа показалась отвесная стена в каких-то полутора ярдах от окон, слева сравнительно ровный кусок. Состав не успел набрать ход, как словно из-под земли к рельсам выскочила дюжина всадников.

В вагоне закричали: «Индейцы!» Том беспокойно глянул в окно. Черных туземцы обычно отпускают с миром, считая их жертвами белого произвола и обдирая до нитки. Увы, большинство всадников выглядело примерно как Малыш Джон, а не краснокожие герои Фенимора Купера.

Передние грабители умчались в голову состава. Несколько пуль продырявило вагон, посыпалось стекло. Толстый хантер охнул, осел мешком, уронив голову.

Ковбой глянул на труп и без малейшего уважения ткнул его в бок.

— Ты у Святого Петра раньше меня будешь, парень, замолви словечко.

Затем оценивающе осмотрел всадников.

— Якорь мне в зад, если это не мальчики Делтона Лэнга.

— Тебе виднее, — Берг вытащил «кольт» и взвел курок.

— Твою мать! Они свидетелей не оставляют. Слышь, кэп, не дадим сухопутным крысам нас поджарить?

С ошеломляющей скоростью Малыш выдернул револьвер из кобуры мертвого и дважды выстрелил, оттягивая курок свободной от цепи рукой. Две ближайшие лошади остались без седоков.