Подлодки адмирала Макарова - Страница 78

— Всплытие под перископ! Лево руля! Средний вперед!

— Прямо по курсу винты! — взвыл акустик.

Ланге в перископ увидел, что слухач оказался прав. Пароход резко увалился вправо, разорвав колонну. Его нос в каком-то кабельтове…

— Третья, пли! Срочное погружение на семьдесят футов! Все в нос! Лево руля! Убрать перископ!

Лодку мотануло так, что капитан рухнул на боцмана. Погасли лампы. Уши заложило грохотом. Как сквозь вату, капитан почувствовал удары винта над самой рубкой: машина обреченного корабля накручивала последние обороты. Ланге успел подумать, что совершенно зря стрелял с такой малой дистанции, пароходов для избиения хватает.

— Всплытие под перископ! По местам стоять.

В уверенности, что охотники не смогли разгадать прыжок под винты, Ланге осмотрелся чуть спокойнее. В сотне саженей за спиной зарывалось носом в воду последнее судно. Следовавшее за ним также дало лево руля. Канонерок не видно за транспортами. Стало быть, последние три торпеды надо использовать быстро.

— Полный вперед, к всплытию стоять! Вправо двадцать!

«Катран» вырвался из воды, заметно наддав скорости.

— Четвертая, пли!

Капитан выглянул из рубочного люка. Тотчас защелкали пули. На пароходе под двуглавым австро-венгерским орлом люди видели, как неумолимая подлодка выстрелила в надводном движении. Торпеда погрузилась и не видна. Но незавидная судьба шедших впереди судов не оставляла сомнений, скоро будет… Взрыв!

«Катран» обогнул корму по плавной дуге меньше кабельтова. Остаточный пар соединился с силой электромоторов, пока котел набирает температуру. Трагедия четвертого парохода была видна без бинокля и перископа. Одетые в серые шинели австрийские, мадьярские, чешские, боснийские, хорватские солдаты, которым война с Россией нужна не больше поноса, пытались спустить шлюпки, рассчитанные только на численность команды, просто прыгали за борт в еще холодное мартовское море, тащили бочонки, сундуки, пытались рубить мачту…

Оставив тонущего австрийца позади, подлодка полным ходом налетела на два британских судна, одно не менее двух тысяч тонн, следующее чуть поменьше. Снова крики и неразбериха на палубе. Ланге рассмотрел капитана, вышедшего к борту и хладнокровно разглядывавшего своего убийцу в подзорную трубу. Отдадим должное английским офицерам — умирать тоже нужно уметь, не посрамив истерикой Юнион Джек.

Шестому транспорту нежданно-негаданно повезло. Торпеда бессильно всплыла у борта. Ланге помянул недобрым словом место, откуда выросли руки выделавших сие недоразумение, оценил расстояние до нарисовавшихся с двух сторон канонерных лодок, захлопнул люк и объявил погружение. Тускло светясь внутри аварийными лампадками, хлюпая сочащейся водой и поискрывая отсыревшей изоляцией, «Катран» на малом ходу пополз к южной оконечности Галлиполи — на базу Седулбахир.

Конрад Карлович не увидел, как австрийское судно, назначенное к закланию шестой неудачной торпедой, круто отвернуло и сочно врезалось в борт англичанина, с лихвой возместив брак в русском снаряде.

Лейтенант Лещенко, опоздавший на час к бесчинствам своего командира, увидел беспорядочно рыскающие по морю пароходы, двух подранков — от одного осталась корма, второй лежал на боку — и полудюжину броненосных или просто деревянных канонерных лодок. Малые военные корабли сновали среди неразберихи словно овчарки среди всполошенно разбегающегося стада. Ближе к берегу шествовали три больших броненосца, своим видом показывая: суета за кормой ниже нашего достоинства.

В начале атаки наперерез сунулся кораблик меньше тысячи тонн водоизмещением. Геройствовал ли, заметив бурун перископа и оберегая транспорт, или нечаянно попал — неведомо. Увидев, что первая торпеда идет в малоценную добычу, капитан выругался, довернул лодку, поправил упреждение на большой пароход и скомандовал пуск второй торпеде. Оба корабля подорвались с промежутком чуть больше минуты. От близкого взрыва лодку тряхнуло, лейтенант заслушал рапорты о повреждениях и решительно врубился в середину англо-австрийского скопления. С пуском шестой торпеды у борта рвануло так, что «Терпуга» на несколько секунд легла на бок. Отсеки наполнились криками боли. Последующий взрыв вызвал настоящий потоп в носовой части.

— Срочное всплытие! Самый полный вперед!

Вода вокруг рубки расцвела зловещими цветами снарядных разрывов. Чудовищный молот бил снова и снова, вымещая на раненой субмарине английский гнев за разоренный конвой.

— Право руля! — заорал Лещенко, едва не смытый за борт волной от близкого попадания.

Лодка двигалась прежним курсом. Он свалился в центральный пост по колено в воду, в слабом свете от люка увидел тело рулевого с окровавленной головой, дикие глаза штурмана и свободно качающийся штурвал. Командир налег на рукояти, выворачивая его вправо.

Только штурвал помог удержаться на ногах, когда снова ударило. Из рубочного колодца обрушился водопад. Затем прозвучал последний, главный удар. Лещенко жестоко влетел грудью в рукоятки, все стоявшие упали вперед на переборки, механизмы, рычаги… «Терпуга» на восемь футов вошла в борт англичанина.

Спотыкаясь о комингсы дверных проемов и тела упавших в воду людей, уцелевшие подводники кинулись к спасительному выходу. Когда последний схватился за трап, вода в центральном посту стояла по грудь, а темнота пропиталась хлорной вонью.

Сцепившиеся русский подводный корабль и австрийский пароход, оглашавшие море стонами сминаемых шпангоутов, были обречены. Затем лодка скользнула в пучину кормой вперед, открывая огромную брешь в трюме австрийца. К чести подданных Франца-Иосифа, они спасали из воды всех — своих и чужих, подняв шестерых подводников. Лещинского среди них не оказалось.